Я объявляю бессрочную голодовку: за свою работу, за своих учеников

Я Семих Озакча. Я родился в Эскишехире, Турция, в 1989 году. Я проделал долгий путь который стоил мне многих жертв и усилий. Я получил высшее образование, благодаря жертвенности моей семьи – мои родные хотели обеспечить мне лучшее будущее и хороший заработок. Наши люди очень хорошо понимают, что это значит, так как сталкиваются постоянно с такими же проблемами и думают часто об этом же.

Чтобы стать учителем, я много лет учился и окончил университет. Однако этого было недостаточно, чтобы стать учителем в государственной школе в Турции. Мне еще пришлось сдать дополнительный экзамен, чтобы стать учителем в государственной школе. На этом экзамене они не оценивают, есть ли у кандидата достаточное образование для обучения детей; напротив, они просто заставляют претендентов соперничать друг с другом, чтобы устранить большинство из претендентов на должность учителя. Чтобы выиграть этот конкурс, мне нужно было изрядно подготовиться к экзамену, а это стоило больших денежных затрат на репетиторство и книги. После всех этих испытаний и мучительных усилий я набрал 90 баллов из 120. Наконец, меня назначили учителем в государственной школе.

Я отправился в Эрзурум, провинцию на востоке Турции, в частности в Хорасан, округ Эрзурум. Моя школа была в деревне Хорасан. Несмотря на все мои усилия, я не смог даже просто добраться до этой деревни к началу занятий. Я взял такси, чтобы отправиться в деревню на второй день. Когда я увидел острые снежные скалы и горы, возвышающиеся вдоль дороги в деревню, я понял, что там меня ждут суровые условия. Так и произошло. Бывали нелегкие времена, но я никогда не сдавался, так как добился этой работы с большим трудом. Итак, я приехал в деревню, где ученики разных классов обучаются в одной и той же классной комнате. Это обычное явление в Турции: они объединяют все классы в один, так как не хватает преподавательского состава. Комната, где должен жить учитель, тоже представляла собой жалкое зрелище. Она была настолько грязной и захламленной, что поначалу показалась мне грудой развалин.

В деревне было очень холодно. Местные жители называют такую погоду «собачий холод». Прошло немного времени, прежде чем я приступил к своим обязанностям. И когда я огляделся, я видел вокруг только горы, больше ничего. Горы – это было все, что у меня было после всех испытаний. Чтобы увидеть небо, там надо задирать голову на 45 градусов.

Я должен был остаться в государственном жилье, так как из Хорасана до деревни было бы сложно добираться, а в предоставленной мне комнате было просто ужасно. Я начал знакомиться с местными жителями. Я попросил их одолжить мне одеяло, а они спросили меня, останусь ли я в школе, потому что предыдущие учителя уезжали из деревни как только возникала такая возможность. В итоге я одолжил у одного из них одеяло и меня пригласили на ужин. Я сказал им, что хочу увидеть местного представителя власти, которого называют мухтар, но они сказали, что вообще он не живет в деревне. Мне было бы намного легче, если бы я получил хоть какую-то помощь со стороны местных властей. Когда я вернулся в свою комнату, то попытался разжечь огонь, но это было непросто – ведь раньше я этим не занимался. Затем я начал читать книгу …

Через несколько дней я приступил к обучению учеников. Большинство детей не говорили на турецком языке, а те, кто говорил, разговаривали по-турецки очень плохо. Прежде всего, я начал учить их турецкому языку. Затем стал обучать простым манерам поведения. У всех у них были свои мечты. Я их всех полюбил. Теперь я скучаю, потому что не могу учить их, играть с ними и выслушивать их проблемы.

В конце того учебного года я хотел было, чтобы меня перевели в Мардин, провинцию в юго-восточной части Турции, чтобы соединиться с моей женой. Мы оба испытывали тяжелые условия жизни, но нам нравится наша работа и наши ученики.

Затем произошла попытка государственного переворота. Сначала меня, а затем мою жену Эзру уволили в соответствии с постановлением, выпущенным после попытки переворота. Тысячи работников государственной службы были уволены таким же образом. Фактически, нас уволили без каких-либо конкретных доказательств или возможности защищаться в судебном порядке. Обвинение состояло в том, что мы были членами террористической организации или поддерживали отношения с террористической организацией, а это означает, что мы являемся нежелательными персонами, несмотря на все жертвы и усилия, через которые мы прошли, чтобы стать преподавателями. Им ведь не важно, хорошие мы учителя или нет. Я прошел долгий путь, приложив массу усилий, чтобы заработать себе на хлеб своим трудом. Хлеб – это честь для нас. Мы не можем так просто отказаться от своей чести.

По словам представителей властей, мы чужаки – мы якобы не такие, как они. У них есть власть, а мы не признаем их власть и не испытываем к ним особой любви. Поэтому они не могут нам позволить проводить общественную работу. Они отказывают нам в праве на достойную жизнь. По их мнению, мы должны умереть в нищете или от отчаяния покончить жизнь самоубийством.

Мы же говорим, что это они – враги общества, враги труда. Мы говорим им: вы не можете думать ни о чем ином, кроме как о том, где бы заработать побольше денег. Вы не заботитесь о тех, кто прозябает в нищете. Вам все равно, умрут ли они от нищеты, голода или несчастных случаев на производстве. Нет, мы не подчинимся вам. Мы не утратили надежду и мы не отчаялись.

Они говорят нам: «Вы должны отказаться от своих мыслей, убеждений и чести!» «Повинуйтесь нам и сообщите об этом своим друзьям!» «Будьте одними из нас или вы умрете!» «Сдайтесь или мы убьем вас или тех, кто вам дорог». Мы говорим им, что никогда не сдадимся!

Мы говорим им: «Это вы перестаньте совершать преступления!» «Это вы – враги народа!»

Как учитель, как революционер-демократ, я не мог оставаться беспристрастным по отношению к тому, что происходит вокруг. Я не могу позволить им растоптать мою честь. Более 100 дней я требовал вернуть мне работу и моих учеников. Я рассказываю многим людям об этой несправедливости. Полиция правительства ПСР (Партии Справедливости и Развития) пытается представить наши демократические демонстрации какими-то преступными действиями. Они нападают на нас снова и снова. Они арестовывают нас, используя силу и даже пытки. Они нападают на нас, избивая и используя слезоточивый газ. Нам переломали кости, у всех нас есть серьезные травмы, и все же мы не отказались от нашей борьбы за свои справедливые требования.

Мы продолжали нашу акцию протеста и подавали в министерство петиции с тысячами подписей. Мы сделали все, что могли, но так и не получили назад свою работу. Остается только голодовка. Мы заставим наши тела испытывать голод. Мы сделаем свои тела частью сопротивления. Они пытаются дисциплинировать нас при помощи голода, говоря, что мы можем глодать корни деревьев, если не хотим умереть от голода! Не думаю, что мне нравится глодать корни деревьев. Вместо этого я объявляю бессрочную голодовку, требуя вернуть мне мою работу.

Классовая борьба требует жертвенности со стороны общественных служащих, как требует жертвенности от всех классов. Мы поклялись, что будем бороться за наших людей, нашу работу и наши ценности, какой бы ни была цена.

Мы не стремимся стать героями. Они могут обвинить нас в том, что мы «террористы», но мы никогда не откажемся от битвы, и мы верим, что вселяем надежду в других людей. Мы и сами никогда не теряли надежды даже в самые темные и мрачные дни, именно потому что мы продолжали бороться в своем сознании, усиливая сопротивление, которое постоянно растет, чтобы помочь нам победить в борьбе. Наша бессрочная голодовка означает непрерывность сопротивления.

Учитель Семих Озакча

Март 2017

Анкара, Турция

https://hungryforourjobs.wordpress.com/2017/04/04/semih-ozakca-declaration-of-hunger-strike/